Евгений, блин, Онегин...

Смех сквозь слезы… (Нашла "сиё-маё" в сети и решила сделать перепост.)

Профессор (берет зачетку):

- Так, вы кто у нас? Ага, Евгений Пустозвонцев.

Что у вас там, в билете - «Евгений Онегин»? Ну, что же, расскажите мне, голубчик, что вы знаете про своего тезку?

Студент:

- Про Жеку то?

- Про какого Жеку?

- Ну, у меня у самого кликуха такая – Жека!

- Вот как! Вообще то, насколько я помню, у Онегина никаких таких кликух, как вы изволили выразиться, не было. Ну, что ж, продолжайте.

- Ну, там вначале дядя честно правил…

- Простите, чем же это он правил?

- Ну, это…там, как бы не написано.

- Ага. Ну, как бы продолжайте.

- Ну, а потом он себя уважать заставил. А чего, блин, заставлять! Я бы и так зауважал! Прикинь – отстегнул ему коттедж, прикид всякий, бабла там…

- Хм. Прикинул – старик не слабо отстегнул!

- Ну!

- А что, у Пушкина прямо так и написано – «Бабла»?

- Не, зачем! Пушкин – он реальный мужик был. Все в натуре писал, реально как бы.

- Может, вы хотите сказать, что он был реалистом?

- Ну!

- Ну- ну. А Жека что же?

- Жека-то? Ну, он вначале отстойный совсем был, ну – типа ханурин. У него непруха была сплошная, облом полный,…а как наследство накатило – сразу понтовый стал. А чего не стать, если на шару?

- Простите, как вы сказали? На какую шару?

- Ну, типа на халяву.

- Ага! Так. Ну?

- Ну, поканал в коттедж - оттянуться. Ну, там - речка, цветочки, пчелки шастают, то да се. Ну, типа - природа.

- Ага, понимаю. Как это у вас живописно выходит. Скажите, а люди там водились на этой типа природе?

- Ну! В Натуре! Там сосед был баклан такой торкнутый – Ленский. Ну, по лесу бегал с длинным хаером, писал там чего-то - ну, в общем – ошпаренный совсем.

- О, Господи! Бедный Ленский! Ну, хорошо, а еще кто?

- Ну, там еще две герлы были, как бы сестры…

- Ага! А вы случайно не помните, как этих герлов звали?

- Ну! Одна Олька – она с Володькой Ленским тусовалась. А вторая, Танька – вааще была шиза удолбанная!

- Какая, простите, шиза?

- Удолбанная, ну, в смысле ушлепнутая, типа – странная.

- Ага! Очень вы своеобразно и любопытно излагаете. Ну – дальше.

- Ну, чего, блин? Короче, она как Жеку увидала и сразу тащиться стала от него. Тащилась-тащилась, а потом у нее крышу снесло и она колбасить стала…

- Это, в каком же смысле колбасить?

- Ну, как бы переживала.

- Ага, понятно! И до чего же доколбасилась?

- Кто?

- Ну, эта – Танька, шиза удолбанная.

- Аа…ну, она заколбасила и стала писать ему это…забыл, как называется… ну, когда не эсэмэс и не емейл, а на этой в натуре – на бумаге…

- Типа – письмо?

- Во! Точно!

- И что же она ему написала?

- Ну, что ей стремно все, ну, типа – я вам пишу, чего еще в натуре?

- Так, так – ну как же интересно! А Жека, что же?

- А чего – Жека? Он – ничего. Он же знал, что она удолбанная. Но он над ней стебаться не стал. Ну, нарисовался там, крышу ей вправил, чтоб не глючила и уканал опять.

- Очень любопытно! Прямо типа драмы. И что потом!

- Ну, потом там тусовка была у Таньки на бёзнике.

- На чем, простите?

- Ну, на дне рожденья. Потом там разборка была у Жеки с Ленским из-за герлы. А потом они стрелку забили, ну, типа – дуэль. И Жека Володьку замочил.

- Переживал, наверное?

- Ну! Ведь корефаны были. Но там такой расклад был, что сканать никак нельзя. Ну, и пришлось замочить!

- Да, я понимаю. И что же потом приключилось с вашим тезкой?

- Ну – чего? Опять тормозить стал, все не в кайф, замырзаный стал совсем, отстойный, ну, это…

- Можете не переводить, я уже как-бы научился…понимать. И что же – на том все кончилось?

- Не, зачем! Он однажды на одной тусовке нарисовался, ну типа – на балу. А там – Танька.

- Которая шиза?

- Не, она там уже не шиза! Она уже с понтом такая, герла не хилая, генеральша в натуре!

- Да, не слабо! А Жека что ж?

- Ну, он, конечно, к ней подвалил. То да се, фуё-маё – ну, типа я от тебя тащусь, а все остальное мне не в кайф!

- Ага! Интересно! А Танька что же?

- Ну, чего? Ну, она ему – ты конечно чипидрос клевый. Но мне уже все до фени – ну типа я уже другому отдалась!

- Вот даже как?

- Ну! И он совсем отпал, тормозной такой стал - как долбоящер!...ну, вот…вроде и все!

- Мдаа. Очень впечатляющий рассказ, очень! Ну, и как же мне оценить ваш ответ? Вы сами-то как думаете?

- Ну, я думаю это…может на троечку?

- А может на пятерочку?

- Да, нет профессор, что вы – на тройку!

- А я думаю, может, все же - на пятерку?

- Да ничего, тройки хватит.

- Ну, не скромничайте, голубчик. Если бы Пушкин мог слышать все эти ваши сленги и идиомы – у него бы крышу сразу снесло! От вашего великого и в натуре, блин, могучего. Ну, типа – языка. Нет, я все же думаю – на пять!

- Да, ну что вы профессор – лучше три!

- Ну, вот что, дорогой мой. Вы мне такого тут наговорили, что мне ваш ответ совсем не в кайф! Я не знаю, на каком языке вы тут изъяснялись, но не на русском, это точно! Так что экзамен по русской литературе обойдется вам в пять штук.

- А трех тысяч не хватит?

- Нет, дорогой мой, не хватит. А то мне очень стремно будет.

- Жаль!

- Ну-ну! Не тормозите, голубчик. А то еще заглючите и крышу совсем снесет! Кстати, у вас есть…это самое?

- Ну, я взял на всякий случай.

- В конверте, как я учил?

- Ну, да. Реально.

- Вот и отлично! Кладите ее сюда в ящик стола мою пятерку. Вот так! А вот вам ваша троечка (ставит оценку, расписывается, отдает зачетку студенту). Вот теперь можешь канать отсюда спокойно, Жека. Евгений, блин, Онегин!