Твёрдая форма — это «парадигматическая константа, охватывающая произведение в целом», иными словами — совокупность тех или иных характеристик стихотворения, являющаяся устойчивой в рамках национальной или интернациональной поэтической традиции и объединяющая обладающие этими характеристиками тексты в единый тип с точки зрения автора и читателя.
От твёрдых форм принято отличать строфы, также обладающие устойчивым набором просодических характеристик, но при этом позволяющие свободное комбинирование и умножение в пределах текста. В то же время устоявшиеся строфы способны автономизироваться и превращаться в твёрдую форму (онегинская строфа), и наоборот, устоявшиеся твёрдые формы могут функционировать как строфы в текстах более сложной структуры, в том числе также являющихся твёрдыми формами (венок сонетов).
Типы твёрдых форм:
Александрийский стих
Баллада
Баллата
Венок
Вилланель
Виреле
Газель
Гекзаметр
Глосса
Децима
Дистих
Касыда
Катрен
Моностих
Муссадас
Мухаммас
Октава
Онегинская строфа
Пантум
Ритурнель
Рондель
Рондо
Рубаи
Секстина
Септет
Сонет
Танага
Танка
Терцины
Терцет
Триолет
Хайку
Александрийский стих — французский 12-сложный стих с цезурой после шестого слога, с обязательными ударениями на шестом и двенадцатом слоге и с обязательным смежным расположением попеременно то двух мужских, то двух женских рифм. Название свое он (предположительно) получил от «Романа об Александре» (Roman d’Alexandre, 1180), который был написан как раз таким 12-сложным стихом. Впервые он встречается в конце XI века («Путешествие Карла Великого в Иерусалим и Константинополь»). Особенно он был распространён в период французской классической трагедии (Корнель, Расин). Ритмически александрийский стих характеризуется тем, что распадается на два полустишия по шесть слогов в каждом. В каждом полустишии имеется обычно два ударения — одно постоянное (на конце — «accent fixé»); различные комбинации этих ударений, дающих 36 фигур, и создают ритмическое движение александрийского стиха. Первоначально александрийский стих являлся чисто силлабическим стихом, но в результате длительной эволюции приобрёл отчётливое тоническое строение. У французских романтиков (В. Гюго и др.) александрийский стих характеризуется резкими нарушениями цезуры, передвигающейся направо и соответственно изменяющей расположение ударений.
Русским александрийским стихом называется 6-стопный ямб с обязательной цезурой после третьей стопы и с аналогичной французскому александрийскому стиху рифмовкой.
Никто на празднике блистательного мая,
Меж колесницами роскошными летая,
Никто из юношей свободней и смелей
Не властвует конём по прихоти своей.
Впервые александрийский стих появляется у Тредиаковского («Способ к сложению российских стихов») и широко применяется авторами XVIII века, преимущественно в трагедиях (Сумароков, Княжнин и др.). У Пушкина александрийский стих представлен в основном сатирами и подражаниями древним; в «Домике в Коломне» (1830) Пушкин подвергает этот размер осмеянию, но, несмотря на это, им написаны философские стихотворения «каменноостровского цикла» 1836 г. («Из Пиндемонти», «Мирская власть», «Полководец», «Напрасно я бегу к сионским высотам»). В поэзии XX века александрийский стих встречается редко, в основном как стилизация.
Баллада - (франц. ballade, от прованского ballar – плясать), лирический жанр в литературе Средневековья. «Балада» (прованс. balada) – песня, состоящая из неопределённого числа куплетов, перемежавшихся с постоянным припевом; один из жанров поэзии трубадуров 13 в. Она была генетически связана с ритуальными плясовыми песнями древних галльских племён, посвящёнными приходу весны. Из них к кон. 13 в. развилась итальянская «баллата» (итал. ballata), в которой одна малая строфа предваряла несколько больших (как правило, от трёх до пяти), и один-два финальных стиха каждой большой строфы рифмовались с таким же количеством концевых стихов строфы малой. К этой форме прибегали такие поэты, как Данте, Ф. Петрарка и Дж. Боккаччо. Баллада стала одним из основных жанров сентиментализма и романтизма (Р. Бёрнс, Ф. Шиллер, И. В. Гёте, В. А. Жуковский), обрела новые черты – сюжет, построенный на фантастическом, фольклорном, легендарно-историческом материале, мрачный, таинственный колорит. Например, баллада о Лорелее включена как песня Виолетты, героини романа К. Брентано "Годви" (1802г.). Виолетта с юных лет встала на греховный путь, она поет о раскаявшейся грешнице:
На Рейне в Бахарахе
Волшебница жила,
Девиц держала в страхе,
Мужчин в полон брала.
Никто на белом свете
Красавицу не влек,
Но кто попал к ней в сети,
Спастись уже не мог.
На суд явиться деве
Епископ дал приказ.
Явилась - был во гневе,
Взглянул - и гнев погас.
Он улыбнулся мило:
"Бедняжка Лоре Лей,
Какая злая сила
Царит в душе твоей?"
(Перевод А. Ревича)
Баллата (итал. ballata, от ballare танцевать) — поэтическая и музыкальная форма в Италии XIII - начала XV веков, один из наиболее характерных жанров периода Ars nova лирического содержания (нередко с шутливым и наивно-морализующим оттенком). Поэтическая форма: пять строф с рефреном (звучит в начале и в конце баллаты). Количество стихов в рипресе (вольте) варьируется от 1 до 4 (чаще 3), в пьедах как правило двухстрочные стихи. Форма с однострочной рипресой в современных источниках называлась ballata minima, с двухстрочной — ballata minore, с трёхстрочной — ballata mezzana, с четырёхстрочно — ballata grande.
Венок сонетов в каноническом виде - это цикл из 15 сонетов, первые 14 сонетов связаны кольцевым построением — последний стих каждого сонета повторен как 1-й стих последующего, последний стих 14-го сонета повторяет 1-й стих первого, заключительный 15-й сонет, называемый магистралом, состоит из первых строк предшествующих сонетов, повторенных в заданном порядке. Магистрал является тематическим и композиционным ключом венка и создается обычно раньше других сонетов. Венок сонетов возник в Италии в 13 в., но канон его оформился лишь к рубежу 17—18 вв. В России венок появляется лишь в кон. 19 в. Самым ранним венком сонетов на русском языке считается перевод "Сонетного венка" словенского поэта Франца Прешерна, сделанный в 1889 г. Ф. Е. Коршем. Первые оригинальные венки сонетов созданы в 1909 В. Ивановым ("Венок сонетов") и М. Волошиным ("Corona Astralis"). В 10—20-е гг. венки пишут К. Бальмонт, В. Брюсов, А. Архангельский, И. Сельвинский, Г. Вяткин и др. В русских венках сонетов иногда встречаются отклонения от канона, например, перенос магистрала в начало произведения, повтор отдельных строк магистрала с заменой в них некоторых слов, но с сохранением рифмы и отсутствие магистрала. Ярким примером может служить "Венок сонетов Владимира Солоухина" (полный текст Ссылка):
15.
Венок сонетов - давняя мечта,
Вершина формы, строгой и чеканной,
Когда невыносима суета,
К тебе я обращаюсь в день туманный.
О, белизна бумажного листа!
Она источник жажды окаянной,
Манящий образ женщины желанной,
В ночи осенней яркая звезда!
Себя другим в угоду не иначь.
Души от ветра времени не прячь,
Чтобы ее как факел раздувало.
Хранится в сердце мужества запас.
И свет во тьме, как прежде, не погас,
И тьма его, как прежде, не объяла!
(магистрал Венка сонетов В. Солоухина)
Виланнель (Villanelle) — деревенская песня любовного характера, культивировавшаяся во Франции и в Италии; характеризуется трехстрочной строфой, однообразной рифмовкой и рядом повторов (припевов). Например, виланнель В. Брюсова «Опыты». Классическая вилланель - стихотворение, состоящее из 19 строк: пяти трехстиший и одного завершающего четверостишия. Средние строфы всех трёхстиший рифмуются между собой. Первая и третья строки первого трехстишия по очереди повторяются в последних строках последующих трёхстиший, а также в третьей и четвёртой строках завершающего четверостишия.
Врозь я с горлинкой моею:
Не она ведь мне слышна.
Поспешу вослед за нею.
Ты ль с подружкою своею
Розно? К нам судьба равна:
Врозь я с горлинкой моею.
Верю я душою всею,
Коль твоя любовь верна:
Поспешу во след за нею.
Слух твой жалобой лелею
Вновь, что нам двоим дана:
Врозь я с горлинкой моею.
Без ее красы жалею
Все, чем жизнь была красна.
Поспешу во след за нею.
Смерть, верши свою затею,
То возьми, что взять должна:
Врозь я с горлинкой моею,
Поспешу во след за нею.
(пример вилланеллы поэта эпохи Возрождения Жана Пассора, пер. Ю. Верховского)
Вирелэ, ныне чаще виреле (фр. virelai) — старофранцузская стихотворная форма с трёхстрочной строфой (третья строка укорочена), одинаковой рифмовкой и с припевом. Одна из типичнейших твёрдых форм в поэзии и музыке Ars nova. Хрестоматийные образцы виреле оставил Гильом де Машо, автор одноголосных пьес (в т.ч. знаменитого Douce dame jolie) и многоголосных обработок. Виреле легко поддается растяжению; его схема AB/cd/cd/ abab/ABAB - причем число стихов сильно варьируется. На вирелэ похожи следующие русские стихи:
А в ненастные дни
Собирались они
Часто;
Гнули — бог их прости! —
От пятидесяти
На сто...
(А. Пушкин)
Газель (араб.) — стихотворная форма лирической поэзии у народов Ближнего и Среднего Востока, а также в некоторых литературах Индии и Пакистана. Газель состоит из бейтов (двустиший), начало рифмовки — в первом бейте, в дальнейшем — однозвучная рифма идет через строку, т. е. первый стих каждого последующего бейта остается незарифмованным. Таким образом, схема рифмовки: аа ва ca da и т. д. Кроме рифм, в газели применяется редиф. В переднем бейте обязательно упоминается поэтическое имя (тахаллус) автора. Количество строк в газели всегда четное. Вследствие чрезмерной строфической замкнутости бейтов, которые в газели связаны между собой только общностью рифм и метра, газельной форме присуща отрывистость и в большинстве случаев отсутствует тематическое единство, что заметно даже у таких великих мастеров газели, как Хафиз. А вот величайший поэт Азербайджана Низами «всякую газель создает как законченное целое, по определенному плану, развивая положенный в основу мотив» (Е. Э. Бертельс). Форма газели проникла в европейскую поэзию: ее писали И. Гете, Ф. Боденштедт, А. Платен и др. В русской литературе газели писали А. Фет, В. Брюсов, Вяч. Иванов, М. Кузмин. Эта форма, как и другие формы восточной лирической поэзии, не привилась на русской почве и является лишь опытом поэтической стилизации. Как специфическая разновидность восточной поэзии, она требует применения признаков восточного стиля — особого строя поэтической философии, пышной метафоричности, условной гиперболы.
Ты душу выпила мою, животворящая луна!
Луна? — Краса земных невест! Красавица, вот кто она.
Мой идол! Если я умру, пускай не пенится графин.
Какая пена в нем? — Огонь. Он слаще крепкого вина.
(пример газели азербайджанского поэта 13—14 вв. Гассан-Оглы Иззэддина)
Разновидностью газели является тарджибанд, широко распространённый в восточной поэзии. Схемы рифмовки аа, ва, са…хх. Тарджибанд завершается связывающим бейтом с парной рифмой.
Гекзаметр - (др.-греч. ἑξάμετρον, от ἕξ — «шесть» и μέτρον — «мера») — в античной метрике любой стих, состоящий из шести метров. В более распространенном понимании — стих из пяти дактилей или спондеев, и одного спондея или хорея в последней стопе. Один из трех главных размеров классической античной квантитативной метрики (по принципу равной количественности), самый употребительный размер античной поэзии. Это 6-стопный дактиль, в котором стопы 1 и 4 могут заменяться стопами спондея; цезура, расположенная в пределах 3-й стопы, делит стих на два полустишия. Схема: -UU-UU-/U|U-UU-UU-(U) (где - — долгий слог, UU — два кратких слога, могущих заменяться одним долгим, / — цезура лат. гекзаметра, | — цезура греч. гекзаметра). В античной поэзии использовался героический гекзаметр в написании эпоса, идиллии, гимнов, сатиры, посланий, в сочетании с пентаметром (элегич. дистих) — элегий и эпиграмм. Русский имитированный гекзаметр (потому что в рус.яз. нет долготы и краткости звуков) имеет 18-дольный объём; каждая стопа трехдольна (3 × 6 = 18), а античный гекзаметр имеет 24-дольный объём, и каждая стопа четырёхдольна (4 × 6 = 24). В рус. силлабо-тоническом стихе гекзаметр представляет собой белый (нерифмованный) 6-иктный дольник с женским окончанием и цезурой после 3-го икта:
"Гнев, богиня, воспой, Ахиллеса, Пелеева сына"
("Илиада" в пер. Н. Гнедича).
Гекзаметр был первым дольниковым размером, освоенным русской поэзией, в таком виде он описан в "Новом и кратком способе к сложению российских стихов" (1735г.) и использован в "Аргениде" (1751г.) и "Телемахиде" (1766г.) В. К. Тредиаковским, давшим ему название "дактило-хореический гекзаметр" (в соответствии со стопной теорией односложные междуударные интервалы интерпретировались как замена стоп дактиля стопами хорея). Вслед за Тредиаковским "рус. гкзаметр" разрабатывали: А. Востоков, А. Радищев, А. Воейков, А. Мерзляков, Н. Гнедич, А. Дельвиг, В. Жуковский, в основном в переводах и подражаниях, а также в оригинальных стихотворениях на античные темы. В сер. 19 в. гекзаметр утрачивает популярность, упрощается до правильного 6-стопного дактиля (И. Никитин, Н. Минский) и обретает рифму (Я. Полонский). Интерес к нему (дактило-хореическому и правильному 6-стопному дактилю) ненадолго возрождается в нач. 20 в. (К. Бальмонт, Г. Шенгели и др.). В современной поэзии он используется почти исключительно в переводах античных авторов.
Муза, скажи мне о том многоопытном муже, который,
Странствуя долго со дня, как святой Илион им разрушен,
Многих людей города посетил и обычаи видел.
(«Одиссея», I, 1—3; пер. В. Жуковского)
Встала младая из мрака с перстами пурпурными Эос
(«Одиссея», II, 1; пер. В. Жуковского)
Глосса (греч. γλώσσα — язык, речь) — стихотворение, написанное на тему стихотворного отрывка, помещённого в эпиграфе, причём каждый стих этого отрывка (обычно называемого «мотто») вплетается в соответствующую строфу: в конце первой строфы повторяется его первый стих, в конце второй— второй и т. п. Глосса пишется обычно определённой строфой — дéцимой. Была распространена в испанской поэзии, в немецкой её культивировали братья Шлегели. Глосса с некоторыми отступлениями от канонической формы называется «вариацией». Пример конструкции глоссы имеется в XVIII главе 2-й части «Дон Кихота» Сервантеса:
Если б жить я прошлым мог
И грядущего не ждать
Иль заране угадать
То, что сбудется в свой срок.
Глосса
Время мчится без оглядки,
И Фортуна отняла
То, что мне на миг столь краткий
От щедрот своих дала
Не в избытке, но в достатке,
И тебя молю я, рок,
У твоих простершись ног:
Мне верни былые годы,
Минули б мои невзгоды,
Если б жить я прошлым мог.
Славы мне уже не надо,
Не желаю я побед.
А хочу одной награды —
Возвращенья прежних лет
Мира, счастья и отрады.
Перестал бы я сгорать
От тоски, когда б опять
Было мне дано судьбою
В прошлое уйти мечтою
И грядущего не ждать.
Но бесплодно и напрасно
Снисхождения просить
Тщусь я у судьбы бесстрастной:
То, что было, воскресить
И она сама не властна.
Не воротишь время вспять,
Как нельзя и обогнать
Ход событий непреложный:
Отвратить их невозможно
Иль заране угадать.
То надежде, то унынью
Предаваться каждый час
И не знать конца кручине —
Горше смерти во сто раз.
Я безвременной кончине
Уж давно б себя обрек
И давно б в могилу лег,
Если б смел с судьбой поспорить
И насильственно ускорить
То, что сбудется в свой срок.
(глосса дона Лоренсо, "Дон Кихот", часть 2, Мигель де Сервантес Сааверда)
Дéцима — 10-строчная строфа испанской поэзии, пишется 4-стопным хореем. Мужские и женские рифмы в дециме идут по порядку. Схема децимы: AbbAAccDDc. Известны ямбические децимы в поэзии Г. Державина с системой рифмовки aBaBccDeeD («Фелица» и «Бог») и aa BcBc DeeD («На счастие»).
О ты, пространством бесконечный,
Живый в движеньи вещества,
Теченьем времени превечный,
Без лиц, в трех лицах божества!
Дух всюду сущий и единый,
Кому нет места и причины,
Кого никто постичь не мог,
Кто всё собою наполняет,
Объемлет, зиждет, сохраняет,
Кого мы называем: бог...
(Г. Державин, "Бог")
Ди́стих — строфа, состоящая из двух строк. Обычно это элеги́ческий ди́стих (греч. δίστιχον έλεγειακόν «элегическое двустишие») — строфа, состоящая из двух нерифмованных строк (двустишие): первой — гекзаметра, второй — пентаметра.
Бьёт в гекзаметре вверх водяная колонна фонтана,
Чтобы в пентаметре вновь мерно-певуче упасть.
(стиховед О.И. Федотов «Основы русского стихосложения»)
Дистих возник и особенно культивировался в античном стихосложении. Элегическим он назван потому, что в такой форме воплощались глубокие житейские и философские наблюдения, вызывающие размышления и им обычно писались элегии. Дистих мог существовать и отдельно (афоризмы, изречения, эпиграммы и т. п.). Из античной поэзии дистих усваивается учёной латинской поэзией раннего Средневековья и Ренессанса. Дистих возрождается в силлабо-тонических метриках неоклассицизма. В немецкой поэзии известны «Ксении» Гёте и Шиллера — более шестисот дистихов эпиграмм; среди российских поэтов дистихи писали Пушкин, Дельвиг, Брюсов. Дистих может иметь и парную рифмовку по схеме: аа. Но тогда это точно эпиграмма или шутливое высказывание:
В тот вечер возле нашего огня
Увидели мы чёрного коня.
(И. Бродский)
Касы́да - (от араб. глагольного корня "направляться к цели") твёрдая поэтическая форма народов Ближнего и Среднего Востока, Средней и Южной Азии. Корни её уходят в ещё доисламскую «джахилийскую» поэзию. Первоначально, протокасыда отражала ту стадию развития словесности, которая занимает промежуточную позицию между фольклором и авторской литературой. Содержание её, тесно связанное с образом жизни араба-бедуина, моделировало представление о его системе ценностей и нормах общественного поведения. В структуре протокасыды сосуществовали в синкретическом виде элементы будущих лирических жанров (любовной, панегирической, дидактико-рефлективной лирики). Признаки касыды: большой объем (до 200 бейтов), однозвучная рифмовка, как у газели: aa ba ca dа, композиция из пяти частей: лирическое вступление (насиб), описание чего-либо (васф), путешествие поэта (рахиль), восхваление (касд), самовосхваление (фахр). Впоследствии рахиль перестал выделяться, как отдельная часть касыды и стал частью касда. В XI—XII вв. появилась философская касыда. Обязательное упоминание в тексте имён, зачастую — событий и дат делает касыду важным историческим источником. Касыда как своеобразная лит.форма (монорифмичность при значительной длине стихотворения) не была заимствована европейской литературой; для ее видов (ода, элегия, сатира и т. п.) уже имелись свои традиционные формы, более соответствовавшие направленности европейской поэтики.
О гроза, гроза ночная, ты душе — блаженство рая,
Дашь ли вспыхнуть, умирая, догорающей свечой,
Дашь ли быть самим собою, дарованьем и мольбою,
Скромностью и похвальбою, жертвою и палачом?
Не встававший на колени — стану ль ждать чужих молений?
Не прощавший оскорблений — буду ль гордыми прощен?!
Тот, в чьем сердце — ад пустыни, в море бедствий не остынет,
Раскаленная гордыня служит сильному плащом.
Я любовью чернооких, упоеньем битв жестоких,
Солнцем, вставшим на востоке, безнадежно обольщен.
Только мне — влюбленный шепот, только мне — далекий топот,
Уходящей жизни опыт — только мне. Кому ж еще?!
Пусть враги стенают, ибо от Багдада до Магриба
Петь душе Абу-т-Тайиба, препоясанной мечом!
("Венок касыд аль-Мутаннаби". Касыда о ночной грозе, В. Бахтен)
Катрен — четверостишие, рифмованная строфа в четыре стиха, имеющая завершенный смысл. Схем рифмовки у катрена три: попарная aabb, перекрестная abab и опоясывающая abba. В русской традиции термин чаще всего употребляется применительно к первым двум строфам сонета, где катрены строятся по определенным законам.
Она придет, даю тебе поруку,
И без меня, в её уставясь взгляд,
Ты за меня лизни ей нежно руку
За всё, в чем был и не был виноват.
(Сергей Есенин)
Катрен [франц. quatrain] — законченная по смыслу отдельная строфа из четырех строк. Метр и расположение рифм не канонизированы, но наиболее частая форма — «abba». Катрен появляется во французской поэзии очень рано: уже в «Jeu d’Adam» XII в. наиболее важные места текста выделены катреном из десятисложников, встречаются катрены и из александрийских стихов. Образец катрена из восьмисложников дает знаменитая «эпитафия» Вийона:
Господь простит — мы знали много бед.
А ты запомни — слишком много судей.
Ты можешь жить — перед тобою свет,
Взглянул и помолись, а Бог рассудит.
Сжатая форма катрена применяется для различного рода надписей, эпитафий, дидактических изречений; легко поддается она и эпиграмматическому заострению. Многочисленные образцы русского катрена дают эпиграммы Пушкина, Соболевского и др. поэтов первой половины XIX в. Образцом неэпиграмматического катрена может служить тютчевское: «Умом России не понять...». Катреном или картетом (quartette) называются также четырехстрочные строфы сонета в отличие от трехстрочных терцетов (terzette).
Моностих — литературная форма: стихотворение, состоящее из одной строки. Принято считать, что однострочные стихотворения возникли уже в античной поэзии, хотя совершенно достоверных подтверждений этому нет: большинство дошедших до нас однострочных текстов древнегреческих и римских авторов представляют собой, по-видимому, обломки не сохранившихся полностью стихотворений, хотя моностих Авзония «Рим», кажется, представляет собой исключение, а по поводу нескольких эпиграмм Марциала существуют определенные сомнения. Однако в последующей культуре (зачастую уже в позднеантичный период) такие фрагменты бытовали как самодостаточные, становясь объектом имитации позднейших (чаще всего анонимных) авторов, так что возможность однострочного стихотворения европейской литературной традицией подразумевалась. Новую жизнь вдохнула в эту экзотическую стихотворную форму модернистская поэзия начала XX века: моностих Гийома Аполлинера «Поющий» (1914) положил начало однострочным экспериментам не только французских, но и английских (Р.Ходжсон), американских, итальянских, румынских поэтов. Русская поэзия, однако, обратилась к литературному моностиху двумя десятилетиями раньше, когда В Брюсов опубликовал свое знаменитое однострочное сочинение «О закрой свои бледные ноги» (без запятой после «О»), вызвавшее бурную реакцию российской литературной мысли, в том числе резкие отповеди Вл. Соловьева и В. Розанова. Моностихи публиковали еще на рубеже XVIII—XIX вв. Державин, Карамзин и граф Хвостов, однако, эти тексты создавались в рамках жанрового канона эпитафии и не оказали влияния на дальнейшее развитие формы. На протяжении XX века моностих во всех основных западных поэзиях, в том числе и в русской, прошел путь эстетической нормализации, превратившись в редкую, но закономерную, не связанную с эпатирующим эффектом форму поэтического высказывания; в России, в частности, к моностиху обращались такие разные авторы, как К. Бальмонт, Д. Хармс, И. Сельвинский, Л. Озеров, Г. Айги, И. Жданов и др. На рубеже 1980-90-х гг. поэт В. Вишневский даже создал на основе моностиха собственный авторский жанр, принесший широкую популярность и автору, и использованной им форме. В англоязычной поэзии заметное влияние на расцвет моностиха было оказано усвоенным из японской поэзии стихотворным жанром хайку, в оригинале представляющим собой — вопреки привычке русского читателя к трехстрочной форме — один столбец иероглифов; в конце 1990-х гг. с начавшейся экспансией хайку в русскую поэзию развитие русского моностиха также получило новый стимул.
Поэт и теоретик В. Бурич объявил, что однострочные тексты нельзя рассматривать ни как стихотворные, ни как прозаические и предложил выделить их в особый, третий класс текстов, и назвал такие тексты «удетеронами» (от греч. «ни тот ни другой»). С некоторыми оговорками эту позицию поддержали русские теоретики литературы М. Гаспаров и Ю. Орлицкий. Однако такая теоретическая позиция вступает в критическое противоречие с читательской интуицией: трудно поверить, что однострочный текст В. Вишневского «И долго буду тем любезен я и этим…», мгновенно опознаваемый в качестве шестистопного ямба и представляющий собой ироническую трансформацию строки из знаменитого стихотворения Пушкина «Памятник», вопреки очевидности сам по себе стихотворным не является. Обращаясь к стиховедческой концепции Юрия Тынянова, видим, что для него главным признаком стиха были происходящие в стиховой речи изменения словесной семантики под действием ритма, т.е. давление звучания на значение. Некоторые специалисты предпочитают термину «моностих» образованный Владимиром Марковым по аналогии термин «однострок». За пределами научной литературы моностих называют и одностишием; в стиховедческой терминологии, однако, это слово чаще используется для обозначения изолированного (отделенного от остального текста отбивками) стиха в многострочном стихотворении.
Муссадас — стихотворная форма в классической поэзии Ближнего и Среднего Востока, состоящая из 4-10 шестистишных строф и применяемая обычно в стихотворениях философского характера. Строфа делится на две неравные части в четыре и в два стиха; каждый стих делится цезурой на полустишия, причем первые полустишия имеют общую внутристрофную рифму, вторые же — заканчиваются редифом. В первой строфе — один и тот же редиф во всех шести стихах, в последующих строфах он стоит только в заключительном двустишии, обычно повторяющем последнее двустишие первой строфы (дословно или с некоторыми вариациями). Четверостишия же второй и следующих строф имеют свою внутреннюю рифму и свой редиф.
Не думай о нашем страданьи, всему наступит конец.
В груди удержи рыданья, слезам наступит конец,
Придет пора увяданья, цветам наступит конец.
В душе не храни ожиданья — душе наступит конец.
Мне чашу подай, виночерпий, всему наступит конец.
Нас сгложут могильные черви — всему наступит конец.
(Видади Молла, пер. К. Симонова)
Сродни муссадасу такой тип, как мусамман. По сути, это тот же муссадас, но состоящий не из шестистиший, а из восьмистиший.
Мухаммас — строфическая форма в поэзии Ближнего и Среднего Востока. В каждой строфе 5 стихов. Стихи первой строфы имеют общую рифму или общий редиф. Вторая и последующие строфы имеют свою рифму или редиф для всех строк, кроме конечной, которая обязательно завершается рифмой или редифом первой строфы (а иногда — повторяет последний стих первой строфы целиком).
Сон видала: плыл рекою в клетке тесной молодец.
С чудной речью соловьиной неизвестный молодец.
Ах, откуда он, тот стройный, тот прелестный молодец?
Чтобы сжечь меня, явился в поднебесной молодец.
Захватил мою он душу, тот чудесный молодец!
С плеч его бегрес спадает: кто он — бек или султан?
Он отшельник иль безумец, или страстью обуян?
Он волшебник ли, Юсуп ли, что покинул Ханаан?
Все слова его как жемчуг — так и просятся в дастан.
Даже пери не приснился б тот чудесный молодец.
(Молла Непес, пер. Н. Коровенко)
Окта́ва - (от лат. octava – восьмая), твёрдая форма, строфа из 8 стихов с рифмовкой: abababcc. Её строки в итальянской силлабической поэзии имеют вид 11-сложника, а в силлабо-тонической (русской, английской или немецкой) – 5-стопного ямба, бесцезурного («Домик в Коломне» А. С. Пушкина) или с цезурой после второй стопы («На кончину её величества королевы Виртембергской» В. А. Жуковского), реже – 6-стопного ямба с цезурой после третьей стопы («Осень» А. С. Пушкина). К этой форме обращались знаменитые поэты итальянского Возрождения (Дж. Боккаччо во «Фьезоланских нимфах», Л. Ариосто в «Неистовом Роланде», Т. Тассо в «Освобождённом Иерусалиме»), а позднее поэты-романтики (И. В. Гёте во многих стихотворениях и в открывающем текст «Фауста» «Посвящении», а также Дж. Г. Байрон в лиро-эпических поэмах «Дон Жуан» и «Беппо»). В русской поэзии традицию «Домика в Коломне» (связь формы октавы с жанром сатирической поэмы), восходящую к ироническому стилю октав Байрона, продолжают поэмы «Талисман» и «Сон» А. А. Фета, «Сон Попова» и «Портрет» А. К. Толстого. Октаве присуща выдержанная монотонность.
Гармонии стиха божественные тайны
Не думай разгадать по книгам мудрецов:
У брега сонных вод, один бродя, случайно,
Прислушайся душой к шептанью тростников,
Дубравы говору; их звук необычайный
Прочувствуй и пойми... В созвучии стихов
Невольно с уст твоих размерные октавы
Польются звучные, как музыка дубравы.
(А. Майков).
Оне́гинская строфа́ - твёрдая форма в русской лиро-эпической поэзии, впервые введённая в неё А. С. Пушкиным в романе «Евгений Онегин». Строфа состоит из 14 стихов, объединённых постоянной рифмовкой: AbAbCCddEffEgg. Это три основных типа рифмовки, встречающихся в четверостишиях (в тексте «Онегина» большие строфы часто синтаксически членятся на три четверостишия и одно двустишие): перекрёстная (AbAb), парная (CCdd и gg) и кольцевая (EffE). По-видимому, при создании оригинальной строфы автор ориентировался на 14-строчную форму сонета и на одическую дециму (десятистишие) классицистов, сложная рифмовка которой заключает все три указанных выше типа простых рифмовок. Два заключительных стиха онегинской строфы напоминают сонетную «коду»: в них автор, как правило, помещает афористическое и часто ироничное высказывание, подводящее тематический итог строфы. Изобретённая Пушкиным форма неоднократно использовалась его русскими подражателями. М. Ю. Лермонтов применил её в комической поэме «Тамбовская казначейша», в начале которой открыто объявил: «Пишу Онегина размером…». В дальнейшем к онегинской строфе обращались такие авторы, как Вяч. Иванов, М. Волошин, Юргис Балтрушайтис. В ряде случаев одиночную онегинскую строфу представляло собой отдельное стихотворение, и, таким образом, онегинская строфа использовалась как твёрдая форма.
Мой дядя самых честных правил,
Когда не в шутку занемог,
Он уважать себя заставил
И лучше выдумать не мог.
Его пример — другим наука;
Но, Боже мой, какая скука
С больным сидеть и день и ночь,
Не отходя ни шагу прочь!
Какое низкое коварство
Полуживого забавлять,
Ему подушки поправлять,
Печально подносить лекарство,
Вздыхать и думать про себя:
Когда же черт возьмет тебя!
(А.С. Пушкин "Евгений Онегин")
Пантун (также пантум, индон. pantun, pantoum) — традиционный фольклорный жанр малайской (позднее индонезийской) поэзии, сложившийся ещё в Средние века. Пантуны описывают все сферы жизни человека, а потому популярны в Индонезии. В ХIХ веке с формой пантуна начали экспериментировать западные писатели — первым, по-видимому, был Виктор Гюго в сборнике «Ориенталии» (фр. Les Orientales, 1829г.), за ним последовали Теодор де Банвиль, Леконт де Лиль и другие. С одной стороны пантуны очень просты и универсальны, отражают все случаи жизни, и этим они напоминают восточнославянские частушки. Обилие экзотизмов (в глазах русскоязычных читателей) делает их необычными и заманчивыми. Пантунам присущи внутренняя аллегория, метонимия, тонкий символизм и лиричность. Этим они напоминают японские хайку. В пантуне ясно прослеживается рифма. Классический народный пантун — миниатюрная поэтическая форма, по структуре представляющих собой четверостишье с перекрестной рифмовкой, распадающееся на два двустишия, которые обычно не имеют друг с другом прямой логической связи, но соединены по принципу звукового и, что самое главное, образно-символического параллелизма (как хайку). Пантумы писали В. Брюсов, Аделина Адалис и Н. Гумилев, Вяч. Иванов.
На кемири взобрался геккон,
На панданус — дракон одноглавый.
Поцелуй меня в левую щеку,
Я тогда повернусь к тебе правой.
На ранней заре душистый жасмин
Я собирала в сосуд золотой;
Вставай поскорее, о господин, -
Солнце сияет над головой.
("Ручей. Традиционная и современная малайская поэзия.", Б.Б. Парникель)
Ритурнель - разновидность трёхстишия, трехстрочная строфа в итальянской, а затем во французской поэзии. Стихотворный размер — свободный, по выбору поэта; рифмуются между собой первая и третья строки, средний стих строфы остается без рифмы (холостым). В русской поэзии ритурнель, как форма стиха, не привилась; отдельные опыты можно встретить у поэтов-символистов.
Серо
Море в тумане, и реет в нем рея ли, крест ли;
Лодка уходит, которой я ждал с такой верой!
Прежде
К счастью так думал уплыть я. Но подняли якорь
Раньше, меня покидая... Нет места надежде!
Кровью
Хлынет закат, глянет солнце, как алое сердце:
Жить мне в пустыне — умершей любовью!
(В. Брюсов, "Три символа")
Рондель (фр. rondel) — стихотворение, состоящее из 13 стихов, в трёх строфах. В классическом виде представляет собой два катрена и заключительное пятистишие, написанные таким образом, что первые два стиха повторяются в седьмом и восьмом, а самый первый, сверх того, ещё и в качестве заключительного (тринадцатого). Рифменная схема: АВbа аbАВ аbbаА (заглавными буквами обозначены повторяющиеся строки). Рондель возник в средневековой французской поэзии, где писался преимущественно восьмисложником; у истоков формы стоял Эсташ Дешан. Знаменитые рондели принадлежат Карлу Орлеанскому и Стефану Малларме. На русском языке рондели писали И. Северянин и С. Парнок. При этом в ряде случаев озаглавленные таким образом стихотворения собственно ронделями не являлись (в частности, «Кавказская рондель» Северянина представляет собой не полностью выдержанный в формальном отношении триолет). Рондель изредка встречается в творчестве поэтов, склонных к стилизации (Александр Кондратов). Вариации формы встречались уже у её основоположника Эсташа Дешана. Появился «двойной рондель» (фр. rondel double), однако, у разных авторов это понятие обозначало разное: иногда — стихотворение из 16 строк, в котором первый катрен полностью повторяется в конце, иногда 25 стихов, все четыре стиха первого катрена повторяются в качестве заключительного стиха в последующих катренах, а в заключение, как и в одинарном ронделе, следует пятистишие (так, у Виллема ван Фоккенброха в пер. Е. Витковского, ввиду крайней затруднительности задачи, повторяются не стихи целиком, а только рифмующие слова).
Она поёт: «Аллаверды, Аллаверды —
Господь с тобою», —
И вздрогнул он, привычный к бою,
Пришлец из буйной Кабарды.
Рука и взгляд его тверды, —
Не трепетали пред пальбою.
Она поёт: «Аллаверды, Аллаверды —
Господь с тобою».
Озарены цыган ряды
Луной и жжёнкой голубою.
И, упоённая собою,
Под треск гитар, под вопль орды
Она поёт: «Аллаверды».
(Софья Парнок)
Рондо́ (фр. rondeau - круг), поэтическая (твёрдая форма) и музыкальная форма с рефреном преимущественно во Франции в XIII-XV веках. Классически рондо - это французская форма небольшого стихотворения с двумя рифмами, трех типов: 1) 8-строчное рондо, первая и вторая строки повторяются в конце рондо и первый стих — в четвертой строке; 2) 13-строчное рондо, начальные слова первой строки входят в девятую и тринадцатую строки и 3) 15-строчное рондо, начальные слова первого стиха повторяются в девятой и в заключительной строках. Реже встречается четвертый тип сложного, совершенного рондо в 25 строк с двумя рифмами. Пример третьей формы рондо:
В начале лета, юностью одета,
Земля не ждет весеннего привета,
Не бережет погожих, тёплых дней,
Но, расточительная, все пышней
Она цветет, лобзанием согрета.
И ей не страшно, что далёко где-то
Конец таится радостных лучей,
И что не даром плакал соловей
В начале лета.
Не так осенней нежности примета:
Как набожный скупец, улыбки света
Она сбирает жадно, перед ней
Не долог путь до комнатных огней,
И не найти вернейшего обета
В начале лета.
(М.Кузмин)
Рубаи́ (во множественном числе «рубайат»), (другие названия: дубайти, таране) — четверостишие; форма лирической поэзии, широко распространённая на Ближнем и Среднем Востоке (наравне с газелью и касыдой). Прародителем служило устное народное творчество иранцев. В письменном виде рубаи существует с IX-X вв. По содержанию — лирика с философскими размышлениями. Стихотворения состоят из четырех строк (двух бейтов), рифмующихся как ааба, реже — aaaa, то есть рифмуются первая, вторая и четвёртая (иногда и все четыре) строчки. Рубаи строятся в метре аруза. (Ару́з или Ару́д — система стихосложения, основанная на чередовании долгих и кратких слогов, возникшая в арабской поэзии, и получившая распространение в тюркской и персидской литературе.) Наиболее известные авторы рубаи — Омар Хайям, Мехсети Гянджеви, Хейран-Ханум, Абу Абдаллах Рудаки и Захириддин Бабур.
Любовник молодой, целуй свою подругу!
Считайте счастьем то, что вас влечет друг к другу.
Коль вместе быть вам миг, ловите этот миг.
Судьба - проклятый круг, несутся дни по кругу.
(Захир-эд-дин Мухаммад Бабур)
Сексти́на (итал. sestina, от лат. sex — «шесть») — стихотворение на две рифмы, состоящее из 6 строф, каждая из которых включает по 6 стихов. В провансальской, а затем и в общеевропейской лирике известна большая или сложная секстина. Каждая новая строфа повторяет конечные слова предыдущей строфы. Секстина пишется на рифмы, употреблённые в первом 6-стишии, в последующих 5-ти окончания строк повторяются в последовательности 6-1-5-2-4-3 по отношению к предыдущей строфе (из шестой строки предыдущего в первую строку последующего, из первой — во вторую и т. д.) — применяется принцип управления рифмой, называемый retrogradatio cruciata. Завершает секстину 3-стишие, в котором повторяются все её 6 ключевых слов. Секстина считается стихотворной формой поэтов-трубадуров и ведёт своё происхождение от кансоны. Считается, что секстину изобрёл Арнаут Даниэль. Классическое завершение она получила в творчестве Данте и Петрарки. Стихотворный размер секстины — чаще 5-стопный или 6-стопный ямб. В русской литературе большие секстины писали Л.Мей, В.Брюсов ("Отречение"), М.Кузмин, И.Северянин.
Опять, опять звучит в душе моей унылой
Знакомый голосок, и девственная тень
Опять передо мной с неотразимой силой
Из мрака прошлого встает, как ясный день;
Но тщетно памятью ты вызван, призрак милый!
Я устарел: и жить и чувствовать — мне лень.
Давни с моей душой сроднилась эта лень,
Как ветер с осенью угрюмой и унылой,
Как взгляд влюбленного с приветным взглядом милой,
Как с бором вековым таинственная тень;
Она гнетет меня и каждый божий день
Овладевает мной все с новой, с новой силой.
Порою сердце вдруг забьется прежней силой;
Порой спадут с души могильный сон и лень;
Сквозь ночи вечныя проглянет светлый день:
Я оживу на миг и песнею унылой
Стараюсь разогнать докучливую тень,
Но краток этот миг, нечаянный и милый…
Куда ж сокрылись вы, дни молодости милой,
Когда кипела жизнь неукротимой силой,
Когда печаль и грусть скользили, словно тень,
По сердцу юному, и тягостная лень
Еще не гнездилась в душе моей унылой,
И новым красным днем сменялся красный день?
Увы!.. Пришел и он, тот незабвенный день,
День расставания с былою жизнью милой…
По морю жизни я, усталый и унылый,
Плыву… меня волна неведомою силой
Несет — Бог весть куда, а только плыть мне лень,
И все вокруг меня — густая мгла и тень.
Зачем же, разогнав привычную мне тень,
Сквозь ночи вечныя проглянул светлый день?
Зачем, когда и жить и чувствовать мне лень,
Опять передо мной явился призрак милый,
И голосок его с неотразимой силой
Опять, опять звучит в душе моей унылой?
(Лев Мей)
В.Инбер написала малой секстиной две поэмы — "Путевой дневник" и "Пулковский меридиан" (5-стопный ямб) с системой рифм abbacc и ababcc:
1
Прекрасна кутаисская зима,
Прекрасна тем, что нет ее в природе.
Какой январь, друзья мои! Мы бродим
По улицам. Мы смотрим на дома.
Раскрыты окна. Иволга поет;
Она не улетает круглый год.
...................
3
И сбросивши всю меховую снасть,
Открытыми руками, без перчаток,
Жестикулируем, как в детстве, всласть.
Вот кукурузный золотой початок
В окне. Редис. Готовая для пира
Баранина. И вертел, как рапира.
(В.Инбер, "Путевой дневник")
Иногда встречаются малые секстины в форме четырехстопного ямба; вот пример с рифмовкой по схеме aabccb:
Опять незримые усилья,
Опять невидимые крылья
Приносят северу тепло;
Все ярче, ярче дни за днями,
Уж солнце черными кругами
В лесу деревья обвело.
(А.Фет)
Рифмовка по схеме abcabc:
Ещё звучит в тебе, природа,
Широколиственное слово
Зелёных девственных лесов,
Еще в лазури небосвода
Сияют первозданно ново
Гряды летучих облаков.
(П.Радимов)
Реже пишутся секстины 3-дольными размерами. Классический образец такой секстины имеется у А.Пушкина (рифмовка по схеме abbacc):
Кавказ подо мною. Один в вышине
Стою над снегами у края стремнины:
Орел, с отдалённой поднявшись вершины,
Парит неподвижно со мной наравне.
Отселе я вишу потоков рожденье
И первое грозных обвалов движенье.
Или в форме хорея с рифмовкой aabccb:
Рифма — звучная подруга
Вдохновенного досуга,
Вдохновенного труда,
Ты умолкла, онемела,
Ах, ужель ты отлетела,
Изменила навсегда?
(А.Пушкин)
Септет (итал. settetto, от лат. septem — семь) - стихотворение, состоящее из семи строк, имеет две или три рифмы. Трехрифменная форма септета, состоящая из одного катрена и одного терцета, называется полусонетом (одна из строк терцета содержит одну рифму из катрена). Комбинаций рифмовки множество: abbabba, abccbac, aabccba и т.д. Редкость употребления семистишия обусловлена исторически: было не принято так писать. Семистишиями написано «Бородино» Лермонтова (по схеме aabcccb):
— Скажи-ка, дядя, ведь не даром
Москва, спаленная пожаром,
Французу отдана?
Ведь были ж схватки боевые,
Да, говорят, еще какие!
Hедаром помнит вся Россия
Про день Бородина!
(М. Лермонтов)
Нестандартное семистишие Бродского с схемой рифмовки: aa bb cc d ee ff d. Каждая строка характеризуется собственной сквозной рифмой, где середина строки рифмуется с её окончанием:
Пришёл сон из семи сёл.
Пришла лень из семи деревень.
Собрались лечь, да простыла печь.
Окна смотрят на север.
Сторожит у ручья скирда ничья,
И большак развезло, хоть бери весло.
Уронил подсолнух башку на стебель.
(«Песня» Иосиф Бродский)
Септет с рифмовкой abbaacc называется королевской или чосеровской строфой. Чосер первым в английской литературе ввёл понятие размеров силлабо-тонического стихосложения и рифмовки.
Переверни страницу — дивный сад
Откроется, и в нем, как будто в вазах,
Старинных былей, благородных сказок,
Святых преданий драгоценный клад.
Сам выбирай, а я не виноват,
Что мельник мелет вздор, что мажордом,
Ему на зло, не уступает в том.
(Чосер, "Кетерберийские рассказы", пер. И. Кашкина)
Сонет (итал. sonetto) — стихотворение из 14 строк, образующих 2 четверостишия-катрена (на 2 рифмы) и 2 трёхстишия-терцета (на 2 или 3 рифмы), чаще всего во «французской» последовательности — abba abba ccd eed (или ccd ede) или в «итальянской» — abab abab cdc dcd (или cde cde). Принято относить к сонетам также «шекспировский сонет», или сонет с «английской» рифмовкой — abab cdcd efef gg (три катрена и заключительное двустишие, называемое «сонетным ключом»), — приобретший особую популярность благодаря Уильяму Шекспиру. Композиция сонета предполагает сюжетно-эмоциональный перелом (итал. volta), который в «континентальном» сонете приходится, как правило, на переход от катренов к терцетам, а в шекспировском сонете — чаще всего или на 8-й, или на 13-й стих; в ряде случаев, однако, этот перелом оттягивается поэтом, иной раз даже до 14-го стиха. Структурные признаки классического сонета:
Количество строк — 14;
количество строф — 4 (2 катрена, 2 терцета);
повторяемость рифм;
система рифмовки: перекрёстная или охватная в катренах; разнообразная в терцетах;
размер — распространённый в поэзии:
голландской, немецкой, русской, скандинавских стран — 5-стопный или 6-стопный ямб;
английской — 5-стопный ямб;
итальянской, испанской, португальской — 11-сложный стих;
французской — александрийский стих (12-сложный стих с цезурой после 6 слога, с обязательными ударениями на 6 и 12 слоге и с обязательным смежным расположением попеременно то 2 мужских, то 2 женских рифм).
Дополнительные признаки сонета: синтаксическая законченность каждой из четырёх строф; интонационное различие катренов и терцетов; точность рифм, чередование рифм мужских и женских; отсутствие повтора слов (кроме союзов, междометий, предлогов и т. п.). На основе сонета построен ряд производных и усложнённых форм:
«венок сонетов», состоящий из 15 сонетов, связанных друг с другом по определённой схеме;
онегинская строфа;
«опрокинутый сонет», в котором терцеты предшествуют катренам;
«хвостатый сонет», в котором к произведению добавляется ещё один или несколько терцетов или дополнительная строка;
«половинный сонет», состоящий из 1 катрена и 1 терцета;
«безголовый сонет», в нем отсутствует первый катрен;
«сплошной сонет», написанный на двух рифмах;
«хромой сонет», с укороченными четвёртыми стихами в катренах.
Творящий дух и жизни случай
В тебе мучительно слиты,
И меж намеков красоты
Нет утонченней и летучей...
В пустыне мира зыбко-жгучей,
Где мир — мираж, влюбилась ты
В неразрешенность разнозвучий
И в беспокойные цветы.
Неощутима и незрима,
Ты нас томишь, боготворима,
В просветы бледные сквозя,
Так неотвязно, неотдумно,
Что, полюбив тебя, нельзя
Не полюбить тебя безумно.
(сонет "Поэзия", И. Анненский)
Танага — в традиционной филиппинской поэзии стихотворение (твёрдая форма), состоящее из четырёх стихов семисложника с рифмовкой aaaa. С 1980-х годов группа пропагандистов филиппинской культуры во главе с Вимом Надерой предпринимает небезуспешные попытки возрождения этой формы, как на аутентичном тагальском языке, так и на английском и других западных языках.
Танка (яп. 短歌 «короткая песня») — 31-слоговая пятистрочная японская стихотворная форма (основной вид японской феодальной лирической поэзии), являющаяся разновидностью жанра вака (яп. 和歌 «песни Ямато»). Истоки танка — в народных преданиях и устной поэзии эпохи родового строя. В настоящее время танка культивируется как основная форма японской национальной поэзии. Схема слогов по строкам: 5-7-5-7-7. Поэт Цураюки (IX — нач. X вв.) даёт определение танка, как поэзии «корни которой — в человеческом сердце». Танка не имеет рифм.
В глубине в горах
топчет красный клёна лист
стонущий олень
слышу плач его... во мне
вся осенняя печаль.
(Сарумару-даю)
Составленное по этой форме стихотворение может содержать до 50 или 100 строчек, и в этом случае оно называется тёка (яп. «длинная песня») или нагаута, но большинство японских танка состоит из пяти строк. Для танки и хайку (хокку) важна специфика национального самосознания и видения мира, иначе они звучат поддельно. Таковы поэтические циклы в жанрах японской лирики, появившиеся на рубеже веков (Вяч. Иванов, В. Брюссов, А. Белый). Эпитафией крупнейшего японского поэта нашего века Исикавы Такубоку стала его самая известная танка:
На северном берегу,
Где ветер, дыша прибоем,
Летит над грядою гор,
Цветёшь ли ты, как бывало,
Шиповник, и в этом году?..
(пер. Веры Марковой)
Пронзительные горькие строки; ненавязчивая, но очевидная антитеза вечной жизни природы и краткость человеческого существования заключена в этих скупых строках. Это и есть истинная танка.
Терцина — стихотворение, написанное терцетами с особой рифмовкой и завершающим отдельно стоящим стихом. Схема рифмовки: aba bcb cdc … xyx yzy z. Волнообразный перехлест рифмовки придает стихотворению, написанному терцинами, особый колорит. Частный случай рифмовки aba bcb cac aba… хорошо подходит стихотворениям с рефренами. Терцинами Данте Алигьери написал свою «Божественную Комедию». Вообще, законченное произведение (поэма или крупное стихотворение), написанное терцинами, называется капитоло. В «Божественной комедии» капитоло является каждая отдельная глава поэмы.
Земную жизнь пройдя до половины,
Я очутился в сумрачном лесу,
Утратив правый путь во тьме долины.
Каков он был, о, как произнесу,
Тот дикий лес, дремучий и грозящий,
Чей давний ужас в памяти несу!
(начало "Божественной комедии" пер. М. Лозинского)
Терцет - трехстишие с одинаковой рифмой: aaa bbb ccc. Используется такая схема нечасто, но встретить можно.
На морских берегах я сижу,
Не в пространное море гляжу,
Но на небо глаза возвожу.
(А. Сумароков)
Триоле́т — (франц. triolet, от итал. trio — трое) стихотворение из восьми стихов на две рифмы, при этом первый стих в обязательном порядке повторяется в четвёртой и седьмой, а второй стих — в завершающей строке. В результате образуются рифменные схемы ABaA abAB или же ABbA baAB (заглавными буквами обозначены повторяющиеся строки). Наиболее обычным стихотворным размером для триолета является четырёхстопный ямб. Текст первой строки трижды фигурирует в стихотворении. Принято считать, что триолет — самая ограниченная форма стиха среди всех других твёрдых форм и является преимущественно развлекательной, игровой формой поэзии. В России первые триолеты появились у А.Буниной (нач. 19 в.) и Н.Карамзина; затем в течение почти столетия триолет не фигурировал в русской литературе. И только в 20 в. в России стали появляться триолеты среди стихотворений К.Фофанова, К.Бальмонта, Ф.Сологуба, В.Брюсова, И.Северянина и особенно И.Рукавишникова.
Сказал в душе своей: Поэт
И верь ему в делах и слове.
В кругу житейских благ и бед.
Сказал в душе своей: Поэт
И вот твой храм. И вот твой свет.
Во всех сомненьях наготове.
Сказал в душе своей: Поэт
И верь ему в делах и слове.
(схема рифмовки: ABaAabAB, И. Рукавишников «Триолеты. Книга Вторая», 1922)
В советское время армянский поэт Наири Зарьян написал стихотворение "Двадцати шести комиссарам", выдержанное в триолетах, и эта старая форма поэзии ожила под влиянием нового содержания; вот отрывок из этого стихотворения:
Они в пустыне полегли,
Вдали от гор и сел родных,
За Каспием в песках глухих.
Они в пустыне полегли,
Без друга, средь чужой земли.
Палач не слышал стонов их!
Они в пустыне полегли,
Вдали от гор и сел родных.
Возмездия настанет миг,
И наша пуля цель найдёт —
Палач, настигнутый, падёт.
Возмездия настанет миг!
Тот спор суровый не утих,
В нас гнев негаснущий живёт.
Возмездия настанет миг,
И наша пуля цель найдёт.
(Пер. Музы Павловой)
Ха́йку (яп. 俳句) — жанр традиционной японской лирической поэзии вака, известный с XIV века. В самостоятельный жанр эта поэзия, носившая тогда название хокку, выделилась в XVI веке; современное название было предложено в XIX веке поэтом Масаока Сики. Один из самых известных представителей жанра Мацуо Басё. Оригинальное японское хайку состоит из 17 слогов, составляющих один столбец иероглифов (впрочем, уже у Басё встречаются отступления от нормы слогового состава), записанных в один столбец. Особыми разделительными словами — кирэдзи (яп. «режущее слово») — текст хайку делится в отношении 12:5 — либо на 5-м слоге, либо на 12-м. При переводе хайку на западные языки — с самого начала XX века, когда такой перевод начал происходить, — местам возможного появления кирэдзи соответствует разрыв строки и хайку записываются как трёхстишия. В 1970-е гг. американский переводчик хайку Хироаки Сато предложил записывать переводы хайку как моностихи; вслед за ним канадский поэт и теоретик Кларенс Мацуо-Аллар заявил, что и оригинальные хайку, создаваемые на западных языках, должны быть однострочными. Крайне редко встречаются — среди переводных и оригинальных хайку — и двустрочные тексты, тяготеющие к слоговой пропорции 2:1. Слоговой состав хайку 17-сложник по схеме: 5—7—5. Единая слоговая мера для хайку на разных языках невозможна, потому что языки значительно отличаются друг от друга средней длиной слов и, следовательно, информационной ёмкостью одинакового количества слогов. Современные хайку, написанные на европейских языках, обычно короче 17-ти слогов (особенно англоязычные), тогда как русские хайку могут быть даже длиннее.
В классическом хайку центральное место занимает природный образ, явно или неявно соотнесённый с жизнью человека. Должно быть указание на время года — для этого обязательно используется киго — «сезонное слово». Хайку пишут только в настоящем времени: автор записывает свои непосредственные впечатления от только что увиденного или услышанного. Традиционное хайку не имеет названия и не пользуется рифмой, однако, есть ряд специфических приёмов японской национальной традиции. Искусство написания хайку — это умение в трех строках описать момент. Каждое слово, каждый образ на счету, они приобретают особую весомость, значимость. Сказать много, используя лишь немного слов, — главный принцип хайку. В сборниках хайку каждое стихотворение часто печатается на отдельной странице. Это делается для того, чтобы читатель мог вдумчиво, не торопясь, проникнуться атмосферой стихотворения. Хайку демократизировала японскую поэзию, освободив поэтическое творчество от свода правил и влияния героического и придворного эпоса. Поскольку хайку были новым явлением, не было ещё никаких канонических школ, и авторы хайку были намного свободнее в своём творческом поиске, чем поэты, писавшие пятистишия. Хайку как бы спустила творчество вниз по социальной лестнице, сделав его доступным тем, кто не входил в высшие сословие. Это была настоящая демократическая революция в искусстве.
На голой ветке / ворон сидит одиноко. / Осенний вечер.
(Мацуо Басё, пер. В. Марковой)
Не зыблется лёгкая дымка... / Сон затуманил глаза.
(Мукаи Кёрай, пер. В. Марковой)
Всё глазел на них, / сакуры цветы, пока / шею не свело.
(Нисияма Соин, пер. Д. Смирнова)
Хуан Рамон Хименес о хайку: «Чем же нас так привлекает это бессмертное искусство слагать стихи из нескольких строк, дошедшее к нам из глубины веков, эта магия немногословности: простотой слова, концентрацией мысли, глубиной воображения или своей душой?».
Комментариев нет:
Отправить комментарий