Перечитываю поэму Максима Лавреньтева "Видения земли". Повествовательность просто завораживает:
Решили с другом съездить в Подмосковье –
пособирать осенние опята,
по лесу побродить да жизнь обкашлять.
Среди недели (я тогда работал
редактором журнала «Литучёба»
и потому был нищенски свободен,
а Саша – вольный человек по сути)
в полупустую сели электричку
и скоро с Белорусского вокзала
в Звенигород отправились.
Когда-то
меня туда возили в детский лагерь…
И вот читаю, читаю и вдруг вспоминаю, что в детский лагерь я не ездила за свою жизнь ни разу (в качестве ребенка отдыхать), за исключением тех случаев, когда мне нужно было ехать в лагерь как редактор детской газеты, когда там работала. А вот детем никогда не была. Не в моей памяти такого воспоминания, которое отозвалось бы на эту картину из явно прошлого автора поэмы. И я задумалась, почему же я туда не ездила. Наверное, просто боялась оказаться среди чужих людей, которые могли принять меня соврешенно враждебно из-за моего нестандартного видения мира... В то время, в конце восьмидесятых в начале девяностых годов двадцатого века дети уже были заражены "сексуальной революцией", дикости хватало. А я была домашней девчонкой, грезящей приключениями в дальних странах. Сталкиваться с ублюдками вдалеке от дома не хотелось, в округе-то их было немало. Н-да... Так что нет у меня ностальгического вопоминания о детском лагере, где все для детей. Что у нас там было для детей? Да ничего. Жили, выживали потихоньку...
А поэма меня очень впечатлила. Как впрочем все остальные маленькие поэмы Максима Лаврентьева, "отъявленного москвича".
Ваша С.Г.
Решили с другом съездить в Подмосковье –
пособирать осенние опята,
по лесу побродить да жизнь обкашлять.
Среди недели (я тогда работал
редактором журнала «Литучёба»
и потому был нищенски свободен,
а Саша – вольный человек по сути)
в полупустую сели электричку
и скоро с Белорусского вокзала
в Звенигород отправились.
Когда-то
меня туда возили в детский лагерь…
И вот читаю, читаю и вдруг вспоминаю, что в детский лагерь я не ездила за свою жизнь ни разу (в качестве ребенка отдыхать), за исключением тех случаев, когда мне нужно было ехать в лагерь как редактор детской газеты, когда там работала. А вот детем никогда не была. Не в моей памяти такого воспоминания, которое отозвалось бы на эту картину из явно прошлого автора поэмы. И я задумалась, почему же я туда не ездила. Наверное, просто боялась оказаться среди чужих людей, которые могли принять меня соврешенно враждебно из-за моего нестандартного видения мира... В то время, в конце восьмидесятых в начале девяностых годов двадцатого века дети уже были заражены "сексуальной революцией", дикости хватало. А я была домашней девчонкой, грезящей приключениями в дальних странах. Сталкиваться с ублюдками вдалеке от дома не хотелось, в округе-то их было немало. Н-да... Так что нет у меня ностальгического вопоминания о детском лагере, где все для детей. Что у нас там было для детей? Да ничего. Жили, выживали потихоньку...
А поэма меня очень впечатлила. Как впрочем все остальные маленькие поэмы Максима Лаврентьева, "отъявленного москвича".
Ваша С.Г.
Комментариев нет:
Отправить комментарий